Так, чередуя солнечные и дождливые дни, промелькнуло лето, а на третий курс Леда пришла словно другим человеком. Пара близких подруг сразу заметили, что Михайлова повзрослела, стала более открытой и раскованной, уже не тушевалась, если нужно было отвечать доклад, не опускала глаза перед нагловатыми юношами. Могла так ловко парировать скользкие шуточки, что «языкастому» оппоненту и возразить было нечего. Леду невольно зауважали, но дистанция между ней и ровесниками еще более увеличилась, хотя появились поклонники со старших курсов и даже молодые аспиранты заглядывались на серьезную девушку с умными, ясными глазами.

А ведь Леда, сама о том не догадываясь и совершенно подобного не желая, выделялась из толпы студентов. По правде сказать, всем выделялась, хотя бы походкой плавной, шла ровно и легко, будто плыла над полом, голову и спину всегда держала ровно, улыбалась знакомым приветливо, так что и у тайных недоброжелателей на душе тепло становилось. «Ну, ее малохольную…, точно не от мира сего!»

В перерывах между лекциями часто Леда стояла одна, задумавшись у окна, листала какую-нибудь книгу, правила карандашиком наброски курсовой работы. Тему исследования девушка выбрала интересную и непростую: «Языческие мотивы в русских деревенских заговорах». Материал огромнейший и слабо изученный на территории Приисетья, о чем девушку сразу честно предупредил куратор. Опять же сказочные и мифологические элементы, да и хотелось Леде во всем самой глубже разобраться, с головой уйти в «бабушкину магию».

А может быть и снова ощутить дыхание старой русской печи, откуда «знаткие» люди брали уголек и чертили круги на животике надрывающегося от крика младенца, утишая боль быстрым горячим шепотом. Эта сцена и сейчас словно у Леды перед глазами, бабушка ее родная — мать Ольги слыла по селу «знахаркой», да рано ушла из жизни, Леда только-только закончила начальную школу, не успела с бабушкой и поговорить по душам, уж какие там перенять секреты.

Мама еще говорила, что односельчане к Серафиме Петровне шли не только с телесной хворью, но еще и с просьбой в делах сердечных помочь. Умела старушка мир и лад в семье сохранить, мужа непутевого домой вернуть, наказать обидчицу бесстыжую, что привечает женатого мужика. Также бабушка Сима могла судьбу поведать, от недоброго шага предостеречь.

О многом бы ей Леда рассказала, испросила совета, да вот опоздала, не дожила бабуля, чтобы помочь внучке развеять подступающую порой тоску и тревогу. Только и осталось, что съездить летом в родную мамину деревеньку, порасспрашивать старожилов о местных поверьях и заговорах. Нужно ведь собирать материал для курсовой работы, а там, глядишь, и диплом не за горами.

С Андреем девушка мельком виделась на переменах между «парами», но, кажется, юноша ее избегал, кроме того, ходили слухи, что Колосов живет вместе с «лисой» Алисой на съемной квартире, весь в грандиозных планах и проектах. Занятой, востребованный человек на виду у всего Университета. Конечно, не помнит уже летние теплые ночи на Ингале, да и Леда словно бы стала их забывать, будто и не было ничего. Только дракончик из кургана висел на ободке настенного бра — тонкий, изящный, покачивался порой, словно желая расправить крылья и взмыть в небо.

— Задумаешь лететь, так и меня забери. Я здесь не больно-то кому нужна, разве, что маме, а там может и пригодилась бы…

Где это «там» Леда и сама толком не знала, только понравилось ей вдруг представлять, что есть «за горами, за морями, где люди не видят, а Боги не верят…» таинственная страна, где сохранились еще и даже вполне процветают Древние Крылатые Создания. С замиранием сердца, словно старинное заклинание снова и снова пропевала Леда слова Хелависсы из песни о Драконе:

— «Нет, не любили на Руси драконов, боялись, побеждали… А я вот не боюсь, верю, что не все Крылатые — злы, и кто же мне мешает придумать себе такого дракона — Мудрого, Сильного, Справедливого да Благородного. Пусть только в мечтах моих. Только лишь для меня. Чтобы мог защитить, уберечь, поднять над землей и показать мне ее сверху, такую родную, милую землю. Может, и я стала бы Ему нужна. Может, он тоже одиноко по свету белому мается, о подруге тоскует. Всему живому на земле нужна пара, именно по себе пара, по душе и по сердцу. Я была бы ему другом, о ином и мечтать нечего… Он же — Дракон, Змей…

Но ведь есть же старая русская сказка, в которой ясно говорится о том, как Змей унес царскую дочь и так она ему поглянулась, что не стал он ее обижать и сделал своей женой. Каково? Одна надежда, что это чудовище может в человеческого мужчину превращаться, а то жизнь-то с Ящером-мужем верно не очень сладка юной девушке… Ой, что только не придумают люди себе на забаву».

Леда смеялась над своими выдумками, а талисман в руках ее теплел, будто внутренним жаром наливаясь, крохотные желтые камешки в глазах «дракончика» слабо мерцали, а Леда, не в силах найти тому внятное объяснение, считала, что это блики от лампы. Однажды девушка, расчувствовавшись над своими фантазиями, даже коснулась губами бронзовой фигурки, вновь удивившись тому, каким мягким и теплым теперь казался красноватый металл в ее ладонях.

Глава 4. Долгая дорога в сказку

В июне, когда Леда как раз сдала последний экзамен за третий курс, в город с выступлением приехала «Мельница». К этому времени Леда уже знала наизусть, пожалуй, добрую половину репертуара любимой группы, прочитала все, что смогла найти в Интернете об исполнительнице и авторе песен — Наталье О, Шей: ее биографию, нечастые интервью, собрала в отдельную папку на ноутбуке лучшие фото и видео. Конечно, такое событие, как концерт Хелависсы в местном зале новой, недавно отреставрированной Филармонии Михайлова пропускать не собиралась. Тысяча рублей за билет, конечно, приличные деньги, но ведь один раз живем, когда еще в Сибирь «Мельница» заглянет.

Однако, чаяниям девушки сбыться не удалось, накануне выступления разболелась Ольга, и что за притча такая — летом воспаление легких подхватить, обидно, конечно. На работе отгулы взять не проблема, да вот кто же кормить будет двух одиноких женщин, одна из которых только студентка. Все деньги, что были отложены на непредвиденные траты, быстренько исчезли в аптеке. Какая уж тут Филармония…

Впрочем, оставалась еще у Леды возможность на концерт попасть, например, у отца денежку попросить, чего прежде никогда не делала, были и другие варианты. Узнав об увлечениях девушки, мог ей помочь и Никита Попов, что второй год учился в аспирантуре «Истфака». Высокий, худощавый, в очках, еще более робкий в общении, чем сама Михайлова. Парень хороший, со всех сторон положительный и очень вежливый с Ледой. Да не лежит душа, а зачем зря обнадеживать человека.

Одним словом, пропустила Леда это значимое для себя событие, но постаралась философски отнестись к ситуации. Главное, маме стало лучше, скоро из больницы выпишут, и сама Ольга звонит дочери веселая, помолодевшим голосом рассказывает про врача-терапевта Николая Дмитрича. Уж какой он заботливый, обходительный, и ладони у него большие да ласковые. И когда он Ольгу фонендоскопом выслушивал, у нее сердце от волнения чуть не выпрыгивало из груди. Вот такие дела.

— Мам, ты у меня влюбилась, что ли?